В стакане темно, и померкли грани, над дверью подкова
прибита криво. Пусть в сотый раз вечер из мёртвой ткани, художник картину
рисует – диво. Спешит. Вероятно, закончит вскоре. Вот девушки лик – хороша
собою… Вся нежность в холсте – на лазурном море, а тайны любви – в озорном
прибое. На ребрах баркаса зияют бреши, внутри черепаха сокрыла яйца, разбитую
лодку волна утешит, и девушка будет вот-вот смеяться.
Художник вздохнул: всё, конец работе... последний мазок. Хорошо!
Готово. Со временем этим теперь в расчете, родные в могилах, не скажут слова.
Верёвка, наверно, оставит метки? Дурацкая мысль – аж кольнуло спину… Шагнул,
захлебнувшийся, с табуретки…
И нету его. Лишь одна картина. |