В лиловых сумерках погасшего заката,

Когда рассыпан перламутр далёких звёзд,

Я вечер пью через решётки каземата,

И сердце плещется в тоске, как дикий плёс.

Мы дышим воздухом отравленной свободы,

Горчит и жжёт, приправлен ядами, настой…

Прокралась ложь в сердца змеюкой подколодной,

И ты, укушенный, кричишь себе: «Постой!

Постой, не слушай вздор озлобленной химеры,

Не повторяй судьбы «Содомского столпа»…

Вокруг тебя снуют продажные гетеры,

А жалость сердца простодушного слепа!

Не дух свободы бродит в душах – дух острога:

Давно на шеях наших стянуто ярмо.

И казематом стала старая берлога,

Где щедро в пайку нашпиговано дерьмо

Пустых словес , речей красивых, обещаний -

И в било бьёт трезвонной фальши горлопан…

А ты бредёшь по грязным лужам обнищанья

Своей страны, от дури выплеснутой пьян.

А их глашатый, сотрясая воздух фальшью,

Кричит с трибуны о величии идей…

И ты бредёшь сквозь слов дремучий лес всё дальше,

Где для тебя силки расставил лиходей.

И, спотыкаясь, будто с тяжкого похмелья,

Ты трёшь глаза, увидев, что попал в вертеп…

Тебе кричат: мол, на рожон не лезь, Емеля! –

Ты, право, глупый,  иль юродивый, иль слеп!

И ты молчишь и, в грязь глаза уставив тупо,

Одним единственным вопросом мучишь мозг:

Страна в агонии, смердит зловоньем трупа,

А ты свечой трещишь, разбрызгивая  воск

Сердечных дум, созревших умозаключений –

Плодов бессонных взбунтовавшихся ночей…

И, понимаешь, что ты в лапах заточенья,

И кто-то страшный спрятал связку всех ключей…

И снова тишь и вздох затравленного сердца…

Рассвет пролил зари алеющей кисель…

Слышны шаги, сейчас конвойный хлопнет дверцей –

И путь к свободе навсегда захлопнет дверь!