Я очнулся, и взгляд мой встревожено замер, Забродила в груди неземная тоска… Вновь я щупал реальность чумными глазами, Побывав в нереальности крепких руках. Пот холодный прошиб, застлан взгляд поволокой… Где я, Боги мои, на земле, иль в раю? Взгляд улыбчивых глаз медсестры синеокой Возвращал в мир привычный, где птицы поют. Вот он миг воздаянья, исполнен печали, Промелькнул быстро в памяти жизни забег… Помню, как я уже в мир нездешний отчалил, В мир, который уходит любой человек. В белокаменных этих холодных палатах Есть проход в этот мир, за пределы земли… Там приходит Она, чтоб забрать виноватых, И в невинных яд царства загробного влить. Прикоснётся холодной рукой и поманит – И нет спасу одним, и есть шанс для других… Держит нити судеб в потаённом кармане, И так странно легки роковые шаги. Подойдёт и заглянет в упор, прямо в душу, Лишь успей в этот миг всех за всё попросить… Губы шепчут заклятье: я жив, я не струшу, Но хрупка безнадёжно незримая нить. Кто не знал тех минут и не слышал дыханья, Как хрипит и торопит, коснувшись тебя, Тот не прозой не скажет, не скажет стихами, Как мучительно знать: ты уйдёшь второпях. Не успев попрощаться ни с кем из любимых, Не успев что-то важное детям шепнуть… Все мы здесь лишь недолгой судьбы пилигримы, Отыскать свой рождённые праведный путь. Словно жало змеи лезла в вену иголка, Мир померк и дохнуло вселенской тоской… Молодой медсестры кудреватая чёлка И глаза, что струили любовь и покой. Только мысль о любимых, оставленных в мире, Будто малых сиротах в забытом краю, Помогли мне глаза приоткрыть чуть пошире, Попросив неминучую гостью мою: «Дай отсрочку судьбе за моё искупленье Всех, когда-то свершённых по жизни грехов!»… Тишина…звон… щелчок, и чуть видимой тенью Вдруг исчезла она в гуле чьих-то шагов. Медсестра улыбнулась – беда отступила, И рассеялась дымкой нездешняя мгла… Знать, лишь только любви вдохновенная сила От костлявой меня в этот раз сберегла.
Главная 
