За молитвою вслед отворился железный засов.
И открылся знакомый до боли, восторженный мир.
Там текли ручейки, разбиваясь на сто голосов,
Наполнявшие музыкой звонкой прозрачный эфир.

На гранитной плите упокоились чаши весов,
Фолиант безнадёжно зачитанный кем-то до дыр...
И струился песок золотой из песочных часов.
Седовласый старик с бородою, одетый в подир,

Чуть поодаль стоял, отрешённо смотря в небеса,
Опираясь на посох, и что-то неслышно шепча.
Вдалеке за холмом синевою темнели леса,
Рядом юная лань наклонилась над влагой ручья.

Шаг боялся ступить я, коснуться дубовых перил.
Не желая нарушить божественный этот покой,
Чуть дыша, осторожно чудесную дверь притворил.
Показалось в тот миг - незнакомец махнул мне рукой…

Это было не явью - случайно запомненным сном,
Непонятным и светлым, как небо, как трель соловьёв.
Звонко пела душа предрассветной заре за окном,
Повторяя молитвы приснившихся горных ручьёв…