Когда придавлен мир тяжёлым небосводом,
Как каменной плитой, сомкнув уста и дух,
Божественной рукой он сжат, лишась свободы,
И уходящий день охватит темень вдруг;

И беспросветной мглой сырого подземелья
Охвачен этот свет; надежда от тоски
Крылами бьётся там о стены тесной кельи
Испуганным зверьком, попавшимся в силки;

Когда унылый дождь охватит землю влагой,
Неслышно пауки вползают в самый мозг,
Согласья не спросив, устраиваясь нагло,
И ищут там места, удобные для гнёзд.

И тут же в высь небес в неудержимом тутти
Взметнутся языки стальных колоколов,
Как сотни грешных душ, погрязших в смертном блуде,
О чуде вопия, что их спасти могло б -

Тогда в душе моей, без похоронных маршей,
Надежды тень в гробу незримо проплывёт,
И чёрная хоругвь в сухой руке уставшей
Над головой моей склонится в свой черёд.

Оригинал:

Quand le ciel bas et lourd pèse comme un couvercle
Sur l'esprit gémissant en proie aux longs ennuis,
Et que de l'horizon embrassant tout le cercle
II nous verse un jour noir plus triste que les nuits;

Quand la terre est changée en un cachot humide,
Où l'Espérance, comme une chauve-souris,
S'en va battant les murs de son aile timide
Et se cognant la tête à des plafonds pourris;

Quand la pluie étalant ses immenses trainees
D'une vaste prison imite les barreaux,
Et qu'un peuple muet d'infâmes araignées
Vient tendre ses filets au fond de nos cerveaux,

Des cloches tout à coup sautent avec furie
Et lancent vers le ciel un affreux hurlement,
Ainsi que des esprits errants et sans patrie
Qui se mettent à geindre opiniâtrement.

— Et de longs corbillards, sans tambours ni musique,
Défilent lentement dans mon âme; l'Espoir,
Vaincu, pleure, et l'Angoisse atroce, despotique,
Sur mon crâne incliné plante son drapeau noir.