Сны снились не нирванные.
На Марсе, вроде, пьяный я,
С «упитым» в «зюзю» Сашею -
Лежим, не можем встать.
Встает заря багряная
Над марсовой поляною.
Мы - в камере с парашею,
Не вру, ни дать, ни взять.

Лежали, как бараны мы
С глазами оловянными.
Охранник с харей страшною
Принёс две миски с кашею,
На вид довольно странною,
Похожею на манную.
Поели каши с Сашею... -
К параше, и – блевать.

Настало утро раннее.
Два дюжих марсианина,
Зелёные, поганые,
(Ей-ей, не бога нашего)
Чуть попинав заранее,
Меня подняли с Санею,
И повели допрашивать,
Век воли не видать.

Портрет на стенке – Сталина.
Стол, книгами заваленный,
Наган, две пачки «Салема»,
И черная тетрадь.
От страха, с заиканием,
Я – Саньке: «Во, попали мы!
По «вышке» не вклепали бы».
Решили в рот набрать

Воды, а марсианин наш,
Что «трёшку» прикарманили,
Клешней фривольно машет (хам),
И, говорит, по-нашему,
По-русски, зло, мне с Сашею:
«Ну, что, друзья-алкашики,
Не вышло, .ля, по-вашему.
Звездец, Вселена мать!»