Она не смирится с лиственным золотом, зябнущим на ветру.

Не станет колени склонять перед осенью. К чёрту её хандру!

Стеклянный купол прозрачного здания – ей поднебесный дом,

Столь искренне верит, что близко до Господа – лишь протянуть ладонь.

И каждое утро тонкими пальцами нежно берёт футляр…

«У виолончели фигура прелестная!» - ветер юлит, фигляр!

Но только хозяйке холить дозволено волшебства идеал,

И мысленно, медленно, музыкой, музыкой править природный бал.

Смычком по струнам ведёт. И разбуженный гриф у её щеки

Заходится в дрожи – и лето продляется осени вопреки.

Стирает багрянца маску стыдливую, жёлтую медь монет,

И заново красит листочки с травинками в дерзкий зелёный цвет.

Играй, бунтарка, мелодию летнюю – в ноты лишь попадай!

А мы хоть немного ещё покуражимся – до перелётных стай.

Но ночью упрямо осень-бродяжница всходит опять на трон.

И жёлтым рисует, смеясь, по зелёному: «Я здесь вершу закон!»

А утром как прежде горько и жалобно виолончель звучит,

Деревья обрадованно одеваются в клочья листвы-парчи.

Играй, бунтарка, мелодию летнюю – в ноты лишь попадай!

А мы хоть немного ещё покуражимся – до перелётных стай.

Но, знаешь, однажды Дива отчается – или порвёт струну.

Устало отложит подругу-помощницу, кончит вести войну.

Уткнётся тихо в стекло холодящее, и исказив лицо,

Увидит, как осень природу безмолвную хищно берёт в кольцо.

Замолкла, затихла бунтарка небесная... Что ж ты? Играй, играй!

А нам так хотелось ещё покуражиться – до перелётных стай...

10.09.08г.