Много старых преданий

Народная память хранит.

Череда небылиц,

Припорошенных былью, как пылью,

Но одна из легенд

Стороной в этом списке стоит

О простом человеке,

Что сам смастерил себе крылья.

Хлебороб и строитель

Он прочно стоял на ногах.

Безнадежный романтик,

Но крепкой крестьянской закваски.

Очень часто во сне - в забытье

Он витал в облаках

И мечтал прокатиться по небу,

Как в дедовой сказке.

Земляки бородою трясли,

Потешался народ.

Никогда в тех краях

Не бывало такого веселья.

Чтоб мужик от сохи

И придумал ковер-самолет!

Да такое во сне не приснится!

Ну, разве с похмелья.

Старики подходили,

Басили, насупивши лбы, -

-         Не смеши, ты, людей,

Что за крылья такие летальные!

Брось чудить!

Оплошаешь - башки не сносить!

Хоть и любит удача таких вот -

Лихих да отчаянных.

А крылам-голубям

Был уже уготован исход.

Кабы знать наперед,

Что исход уготован летальный.

Устремляясь наверх,

Скрупулезно готовя полет,

Он крепленья вязал,

Отстраняясь от мыслей фатальных.

И просили его,

И грозили ему - "Отступись!" -

"Не смущай православных напрасно

Удумкой ненужною".

А мужик, помолясь,

Сиганул толи вниз, толи ввысь,

С притяженьем борясь,

Попирая потоки воздушные.

Задохнулась толпа,

Распахнув в изумлении рты, -

"Ну, дает, обормот!

Помешался, нечистая сила!"

А упрямый летун

Улыбался в усы с высоты,

Поражался, не веря глазам, -

"До чего же красиво!"

Механизм его утлый

Работал, надсадно дыша.

Напрягаясь, вздувалась

Под кожей упругая мышца.

И прищурив глаза,

Он смотрел на землян свысока,

Бороздя облака,

Как большая красивая птица.

А потом горизонт затрясло.

Накренилась земля.

Возопила стихия: -

"Чтоб заживо в рай - не дозволю!"

На лету, как назло,

Затрещало, ломаясь, крыло,

И хрустели суставы,

И зубы скрипели от боли.

Но он сам выбирал свой удел,

Выходя за предел.

Получив, что хотел,

Он готов был за все рассчитаться.

Хоть коряво, бочком,

Но какое-то время летел,

Молча муку терпел,

Не желая, так просто сдаваться.

Заприметили зрители снизу

Какой-то подвох.

Верно люди толкуют:

Охота, мол, - пуще неволи.

И не видно им было,

Что с неба закапала кровь

На зевак любопытных,

Бегущих вдогонку по полю.

Видно где-то в расчет

Затесался коварный просчет,

Оборвав ремешок сыромятный,

Ослабил крепленья.

Но ведь был, удался, состоялся

Великий полет.

Не великий по времени,

Но продырявивший время.

Не известно сегодня, как звали того чудака.

Да, похоже, и он

Не стремился к известности тоже.

Овладело нутром,

РазберЕдила душу мечта

До бессонных ночей,

До холодных мурашек по коже.

На холодной земле

Человек, умирая, лежал

И смотрел, как парит в синеве

Одинокая птица.

На разбитом лице

Тонкий солнечный лучик дрожал,

Где в пшеничных усах

Заблудилась улыбка счастливца.

Сколько их, вот таких,

Да, пожалуй, не так уж и много.

Повелось от начала времен

До скончания дней:

Каждый сам по себе

Выбирает по силам дорогу,

Но не каждый однажды