10. Библиотека

Как только мы официально познакомились м Денисом, я думала, что-то изменится, что не будет уже тягостного ожидания чуда, но оно осталось. Не только осталось, но еще больше усилилось. Нас все сильнее тянуло друг к другу, мы стали друзьями. Каждый день просыпаться с одной мыслью – он ждет меня на остановке автобуса, и засыпать с мыслью, что он есть, просто есть в моей жизни. Какое же это счастье, что он есть!

Весна дарила нам все свое естественное богатство, будила самые сокровенные желания, что-то жгло, просыпаясь внутри, радовало своим сиянием, превращая каждый день в ожидание бесконечного праздника или в бесконечное ожидание праздника.

Глаза в глаза – смотреть не насмотреться, слово к слову – говорить не наговориться, слушать не наслушаться, дышать не надышаться.

Открываю окно на восход

И смотрю в этот мир, не дыша,

И на миг оставляет душа

Свою келью сердечных забот,

Пролетит над землею любя

Этот самый таинственный мир

И, где утро венчает восход,

Словно струны лучи теребя,

Тронет песню лазоревых лир,

А потом, завершая полет,

По пути поцелует тебя.

После занятий девчонки не ждали меня уже, они убегали дружной мило щебечущей стайкой, их удалявшиеся фигурки затушевывал солнечный свет, и я оставалась в его потоках одна. Вездесущий ветер приносил запах нового приближавшегося лета, и я уже заранее стала ощущать тянущую изнутри тоску. Ощущение незавершенности чего-то важного преследовало каждый толчок пульса, я успокаивала себя простыми мыслями о будущем. Ведь у нас с ним еще так много дней впереди, ну подумаешь лето. Но мысли о лете без него вновь возвращали чувство гнетущей тоски.

Ну, вот и кончилась четвертая пара, звонок. Через минуту они выйдут на крыльцо, он постоит, провожая девчонок своими приколами, будет просить конспекты или о чем-нибудь серьезном разговаривать с Юлькой. А потом они все разойдутся, и он догонит меня, словно случайно здесь оказавшуюся, и мы пойдем на дальнюю остановку автобуса. А завтра у меня пять лент по расписанию, и он будет сидеть на скамейке, листая тетради, словно готовясь к встрече с преподавателем, но, вдруг передумав, зайдет в фойе и дождется меня.

А на переменах мы встречаемся в коридоре, иногда выходим на ленте. Мы не можем наговориться, нам так много надо сказать друг другу. Вот только говорим всегда не о том, иногда наивно путаясь в словах, и даже прикоснуться друг к другу не можем.

- Ты знаешь кто самый страшный догмат в истории человечества? – Денис решил поделиться очередными философскими мыслями.

- Нет, - я чуть не прыснула со смеху оттого, что смутно понимала, кто такой догмат в принципе.

- Мой отец! – вскрикнул Денис и сам заулыбался, глядя на то, как я растерялась, - знаешь, что он мне сказал?

- Что?

- Что я еще не должен бриться, представь себе, я должен ходить обросшим как обезьяна. Вот смотри, - он демонстративно стал показывать редкий пушок на подбородке.

Я почувствовала, как мои пальцы распухают от беспомощности, больше всего я боялась и желала в этот момент прикоснуться к его лицу. Но я только взглянула и посочувствовала. Денис внимательно заглянул в глаза, напряженно вздохнул и дрожащими пальцами дотронулся до моих губ.

- У тебя помада смазалась…

Я почувствовала тепло его прикосновения и закрыла глаза, в солнечном сплетении кололи мелкие иголки, и через секунду разлилось тепло по всему телу. Я открыла глаза, Денис смотрел на свои пальцы, словно нашел в них то, чего не было раньше.

- Я не пользуюсь помадой, - сказала я.

Он улыбнулся, и мы шли уже молча вдоль аллеи, залитой светом весеннего солнца. Иногда нам хотелось молчать, и не было никакой неловкости. В эти минуты мы чувствовали покой, и радость оттого, что дышим одним воздухом, и наши ноги идут по одним камням, и мы смотрим на этот мир одними глазами.

 Перед майскими праздниками мы отмывали любимый техникум до блеска, чтобы смыть со старого здания зимнюю тягость. Я сама вызвалась помыть одно из окон в библиотеке, потому, что наша учительница английского, по совместительству начальник библиотеки, попала в больницу и старосты каждой группы дежурили на приеме и выдаче книг. Мне приходилось пару раз в неделю длительно наблюдать ужасно грязное окно, выходившее на задворки и немытое уже несколько лет.

После занятий я открыла библиотеку и приступила к труду. В библиотеку в это время никто уже не заходил, да и вообще была пятница – кому нужны эти книжки на выходных.  Я одела сверху синий халат, он был слишком велик, и я подпоясалась, чтобы его полы не болтались и не мешали. В туфлях было неудобно, и я надела носки, теплые шерстяные, аккуратно висевшие на батарее: вязать носки было любимым хобби нашей библиотекарши, а мне просто было холодно разутой. Увидев себя в зеркало, я с облегчением порадовалась, что я здесь одна и меня никто не видит – вид у меня был абсолютно дурацкий.

Стоя в проеме открытого окна, я напевала себе под нос и старалась не смотреть вниз. Страх высоты моментально возвращал меня в события прошлого года, но это был всего лишь второй этаж, а не девятый. Терла скрипучей газетой стекло снаружи верхней фрамуги, замечтавшись, я обернулась и увидела в дверях Дениса, он, ни на секунду не смутившись, сказал:

- Вот чего я забыл в библиотеке? Меня просто тянет туда, где ты.

От волнения я растерялась, скользкие шерстяные носки подвели меня, и я стала колебаться в проеме, ловя равновесие. Но все же соскользнула, цепляясь за рамы. Все произошло в какое-то мгновение, я оказалась у него на руках. Чувствовалось, что сердце выпрыгивает из груди, руки онемели, обнимая моего спасителя.  Я нашла в себе силы спрыгнуть с его рук, но он тут же крепко прижал меня к себе.

- Ты меня так напугала, - взволнованно проговорил Денис, отстранившись на мгновение, он обхватил мое лицо ладонями, - Анечка…

Библиотека, переполненная старыми пыльными томами, хранящими вековую мудрость,  навсегда сохранит тайну нашего первого поцелуя.