11. Черемуха.

Нужда приперла к стенке, дальше отступать было некуда. Отчим отказывался работать, неудачи, которые преследовали его на всех предприятиях, сказались самым плачевным образом. Он запил, так как может запить только русский мужик – беспробудно, всегда находя небольшие суммы на спирт, продавая книги, хрусталь, собственную одежду. Мать на работе почти никогда не получала денег в виде денег, ей давали талоны на еду, под зарплату. Но голод был мне не страшен, сытая своей любовью я беспечно порхала, как мотылек, погрузившись в учебу и радость общения.

Однако, я не могла отказаться от поездки в деревню. На период каникул я переставала зависеть от родителей и денег, освобождая их от обязанности меня кормить. Кроме того,  выезжая назад в город, я должна была привезти гостинцы, которых нам бы хватило с лихвой до самых холодов.

 Беспрепятственно завершив сессию раньше, чем она официально началась, я уже собирала сумки. Я совсем не думала о разлуке, словно устала ее ждать.

Меня убаюкивал старый автобус, и жаркое июньское солнце играло со мной в жмурки. Четыре часа пути в пыльном душном салоне и меня ждут там, в деревне, бесконечная красота равнин и перелесков и ударный труд на благо частной собственности. Я мечтала о парном молоке, об отварной баранине, о бабушкиных переквашенных пирогах, я была изголодавшейся, осунувшейся.

Чтобы не спадала юбка, я ее подвернула, и от этого она стала короче, хоть и без того была невелика - куплена мне еще лет в двенадцать. Белая блузка туго обтягивала мою дозревшую грудь, модные босоножки на высокой платформе и светлая длинная коса, озорная челка, скромный для блондинки макияж. Если такая девушка выходит из автобуса напротив сельского клуба, можно даже без лишних слов предположить, что тусовка вздрогнула. Пробежался неровный говор за моей гордой спиной, и через несколько шагов меня нагонял мотоцикл с лихим соседским моим приятелем Сашкой. Я отказалась от предложения быть доставленной прямо к воротам, потому что до них было метров сто не больше. Зато моя сумка ждала меня на лавочке, когда Сашка уже кружил возле меня, обернувшись в мгновение.

Вечером напротив нашего дома Сашка собрал шумную компанию поселковой молодежи. Я могла наблюдать прямо из окна веранды, где остановилась по обыкновению, как на красивых, старательно собранных своими руками мотоциклах, гарцевали парни. Там были и девчонки, которых я давно не считала своими подругами, они были одеты и причесаны, словно готовились к съемкам на телевидении. Странно было то, что меня совсем не влекло это сборище, а напротив они мне мешали сконцентрироваться на чтении своими воплями и шумом моторов.

Я сидела, уткнувшись в книгу, которую не дочитала еще зимой. Каждый из парней по несколько раз проехался мимо моего окна, заворачивая голову в попытке уловить движение внутри дома. Все это продолжалось до тех пор, пока дед мой не вышел и не разогнал всех к чертям.

Уже после заката, в окно моей веранды тихо постучали, я вышла, осторожно прикрыв калитку. Это был Влад, только ему я могла доверять, по старой памяти. У Влада была разбита губа и оцарапана рука, он просил «срочной медицинской помощи».

- Ух ты, какой красавчик! – не сдержалась я съязвить, - С кем чего не поделил? Или кого?

- Девушку, - Влад заглянул мне в глаза, меня насторожил его взгляд. В нем чувствовалась странная угроза, словно он хотел продолжить драку, я пожалела о своем язвительном тоне.

- Ладно-ладно. Сейчас принесу йод и пластырь…

Я повернулась к калитке, но тут же сильная рука схватила меня за плечо.

- Не надо…

- Пусти…

- Останься, я ж не просто так пришел сюда, - он взглянул на дом, из окон которого мирно доносилась музыка вечерней телепередачи, старики собирались спать.

- Что тебе надо?

- К тебе сегодня этот петух Колиниченко собирался, понимаешь?

- Нет, что с того?

- Ну, ты же моя девушка.

Разве я могла в этот момент сдержаться от смеха. Я смеялась открыто, нахально, гордо запрокинув голову. Влад сел на лавку и опустил руки в бессилии. Мы с Владом сдружились позапрошлым летом, но это было, как  в другой жизни. Влад такой сильный, славный, трудяга, постоянно пропадал в поле, а вечером в клубе заигрывал со всеми подряд. Но мне он нравился, и на правах приезжей я стала гулять с ним без обязательств. Я ему даже трогать себя не позволяла, сначала он вел себя неопределенно, но когда я уезжала, обещал приехать в город, чтобы найти меня. Он тогда еще мальчишка был, мечтал о всяком: о машине, о красивой жизни, о городском беззаботном существовании. Вряд ли он сейчас изменился, только с виду - стал рослым красавцем с сильными руками и длинной челкой.

- Я осенью в армию иду, - Влад посмотрел на меня заискивающе, - сядь со мной, - спокойно указал на лавку рядом.

Я села, он протянул мне горсть семечек. Мы с ним некоторое время тихо беседовали о пацанах, о мотоциклах, об учебе в школе, о погоде. Ночь сгущалась, под низкими ветвями черемухи уже было трудно разглядеть даже контуры его лица и отблеск глаз. Комары заедали, я постоянно отмахивалась и почесывала места укусов на неприкрытых ногах.

 Мимо нас пролетели мотоциклы с гудящими моторами без глушителей. Влад вздрогнув, проводил удаляющуюся ватагу глазами, я это могла лишь представить судя по оборвавшейся фразе. Он слегка завистливо прищелкнул языком, когда звук моторов почти стих вдалеке на трассе, ведущей под гору к райцентру.

- Валька – придурок опять гоняет, говори - не говори, дождется, снова мужики морду разобьют.

- Поди, так и не женился еще?

- Как же ту женишься?! Танька его не дождалась, в город сбежала. Вот гоняет теперь вольным ветром.

Я старательно отмалчивалась, пока Влад говорил о жизни в поселке. То и дело теряя нить разговора, я мечтала, чтобы он уже отправился восвояси, а я пошла спать. Мотоцикл его был припаркован у обочины, и проходившие деревенские парочки заглядывали под черемуху, скрывавшую нас, меня это слегка потешало, а Влад, словно не замечая, продолжал бубнить:

- Я решил, как только из армии приду, в город поеду, выучусь, денег заработаю, машину куплю. Ты как думаешь, можно в городе приподняться?

- Можно конечно, если с умом подойти, все возможно.

- А если я к тебе приеду, примешь?

- С чего это?

- Ну, как старого друга.

- Чаем напою, конечно.

- А кроме чая? – Влад положил мне руку на плечи, норовя обнять.

- Прекрати! – я нервно сбросила руку.

- Что ты такая колючая, я же по-хорошему, - произнес он, но тон становился угрожающим.

- Я тебе ничего не обещала

- Так пообещай

- Зачем?

- А может я по-серьезному, - Влад привстал, -  ну, дело твое, может и передумаешь.

- Может быть, только не сегодня.

- Вот увидеть бы твоего городского мазурика, небось, хлюпик какой?

Догадливый какой! Я зауважала его в этот момент, он раньше меня догадался об истинной причине моей холодности к нему.

- Не знаю, хлюпик или нет, не проверяла, но уж точно с тобой бы не договорился.

- Ладно, поехал я, - он стал мучительно немногословен, замкнулся в себя, но вдруг повеселевшим голосом добавил, - завтра снова приеду, покатаемся?

- Знаешь Влад, ты не ходи за мной, я не хочу тебе ничего обещать, понимаешь?

Он пожал плечами, садясь на своего железного коня, махнул челкой и уехал. Мне показалось, что он все понял, мне показалось, что он остался мне другом, мне показалось…

На завтра в обед бабушка принесла свежие новости. Она рассказала о том, что якобы вся деревня знает - Влад Морозов ночевал со мной. Бабушка посмеивалась, но явно нервничала.

- Бабуль, да брось ты! Ну что с меня убудет? Ну, пусть треплются, я то сама все про себя знаю. Ну, поговорили, посидели с ним, и он уехал.

-  Как ты собираешься людям в глаза смотреть? После того как этот недоносок тебя так ославил?

- Так это он сам наплел что ли?

- Ну, так, а кто ж!

- Слава Богу, теперь мне не надо выходить в клуб, и вообще, я буду с вами все лето, буду помогать по хозяйству, книги перечитаю.

- Ну и то ладно, а то у меня после вчерашнего концерта под окнами – ишь чего устроили – уж весь вечер голова болела, где тебя потом с кем искать? Ай, да ну уж эти гулянки, отвечай потом перед родителями. Чай у тебя в городе ухажеры есть, вон какая красавица выросла?

- Да ну какие ухажеры? – я искренне удивилась и смутилась ее словами.