12. Ветер и воля.

Может и не стоит долго описывать, как я вкушала это свое первое лето любви. А мне очень хочется.

Когда тающий от летнего зноя воздух, сгущаясь перед уставшими к полудню глазами, рисует воображаемые сказочные чертоги. И я вхожу под бесконечную аркаду своих фантазий, окутанная теплотой и пряным ароматом цветущей медуницы, не выдерживая высокой ноты своего счастья, я медленно спускаюсь в холодящее подземелье страха - страха быть забытой. Тогда руки мои тянутся к манящей глади ковыля, я режу пальцы в попытке сорвать хлипкую былинку, и сладковатый привкус крови застывает на губах, околдовывая меня, и уже не желая возвращаться в реальность, я смотрю на небо, мысленно переворачивая Землю и падая в бесконечность Вселенной, в звездную бездну. Так проходят дни - время, которое казалось огромным сроком разлуки, становится единым мгновением радости от того, что я живая.

На старой поскрипывающей телеге, неспешно погоняя молодого коня по кличке Сокол, мы с дедом выезжали за пределы поселка. Спускаясь с горы к реке, чтобы набрать крапивы или сочной пучки для поросят, всю дорогу молчали каждый о своем. Здорово было вот так молчать в ожидании очередного облака, которое прикроет беспощадное солнце.

Облако за облаком, и вот уже тучи набегают непрерываемым строем, затягивая весь небосклон, воздух вокруг становиться сумрачным, пронзительным, краем глаза в редких перелесках между берез то и дело замечаю призрачные тени, словно сказочные существа – ведьмы да кикиморы собираются затеять со мной неизвестную мистическую игру.

Рассеянный свет и низкое небо – весь мир становится похожим на сцену огромного театра, словно никого и ничего нет больше, только мы на телеге и бесконечные декорации природы. Вот-вот начнется представление. Мой взгляд привычно окидывает ускользающий вдаль горизонт, я замираю в ожидании главного героя, я чувствую его появление, и не только я, но и беглые тени в перелесках замерли – где же он? Ветер, это его представление, его звездный час. Это ветер согнал тучи, он приглушил свет, он наполнил воздух собой и затаился.

Перед глазами бескрайнее море спеющей пшеницы, тяжелые колосья на тонких стеблях балансируют в плавном танце, и вдруг в самой сердцевине золотого полотна образуется восторженное кружение, усиливающееся и разрастающееся все шире. Вот уже сотни колосьев движутся в бешеной пляске – вихрь гуляет по полю, заставляя каждую былинку почувствовать дикую мелодию будущего дождя. Неожиданно вихрь замирает на одном месте, изменяет свой путь и начинает неумолимо двигаться в направлении телеги, вылетает на дорогу и останавливает коня, испуганного появлением приближающегося столба пыли.

-Тпррр, - дедушка натягивает поводья, - эх, Соколко, стой! Доча, хоронись под телегу!

Но я, завороженная зрелищем, спрыгнув с телеги, остаюсь стоять, не в силах отвести взгляда от беспечного бунтаря, поднявшего пыль и продолжающего танцевать на дороге. Меня тянет в эту пугающую воронку, неожиданно гипнотический танец ветра уходит резко в сторону, летит все быстрее вдоль заливного луга, треплет каждую березку, каждый кустик на своем пути и исчезает. Запрыгнув на телегу, я снова ищу его вдоль шаткого спокойствия нивы, в кустах возле реки, в удаляющейся перспективе дороги.

Ветер - кто же, если не он - бродяга знает, что такое настоящая воля, наполненная совершенством гармонии, дающая силы беспечного полета, дикой радости, тревожного спокойствия.

Ветер родится

В колосьях пшеницы,

Вихрем промчится

И тихо умрет.

Воля хранится

Под крыльями птицы,

Той, что стремится

В безбрежный полет…