Огромные глаза словно опускались в море, как солнце на закате, но отчего-то на мгновение зависли над лазурной водой. Море, которое обычно мирно плескалось примерно в двухстах метрах от дома Васи Мявкина, пододвинулось ближе, как во время прилива. И все это для того, чтобы дать возможность лучше разглядеть эти выразительные очи.
“Вот удивительно”, – размышлял Вася, – “двадцать пять лет живу на полосатом свете, три года ее знаю, а чего в глазах Лизки Царапкиной больше: синей тоски или оранжевой дерзости, никак не могу понять. Непостижимо это”.
Мявкин вздрогнул. Ему показалось, вот сейчас волны встанут на дыбы, взметнутся, подобно цунами, хлынут на второй этаж, ворвутся в квартиру. Вдребезги разобьют хрустальную вазу, стоящую на полке, но сначала пенно разметают компактные диски, лежащие на письменном столе.
Он решительно тронул рельефную кнопку электронно-оптического зума и отодвинул от себя лазурное море. В колючей задумчивости рухнул в кресло, отбросив подальше пульт управления новой супер-шторой. Нет, пожалуй, солнечной задиристости в глазах Лизки больше, чем спокойной прохлады. И как здорово воплотил на оптической шторе его ветреные пожелания гений художника.
А ведь поначалу не верил Мявкин, что из десятка фотографий, сделанных украдкой мобильным телефоном, можно так точно выхватить значительную часть души женщины. Более того, – нечто потаенное, волнующее, находящееся в бесконечной глубине зрачка. Не зря этому превосходному художнику и чудо-фирме все свои сбережения Вася выложил.
Деньги он еще заработает нелегким трудом программера. Зато теперь вот она, Лиза Царапкина, в его единственной комнате. Смотрит на него всевидящими, но не масонскими, разумеется, очами. Она заменит жар солнца, озорство ветра, йод моря, станет частью его жизни.
Василий Мявкин третий год любил Елизавету Царапкину. Да еще как любил! Больше, чем южное море. Размашисто и больно, тревожно и безответно, сладко и горько одновременно. Вечерами он наливал свою любовь в бездонную чашу переживаний, включал любимую британскую группу “
Arena” и распевая “Help me! Help me! Help me!”, кружил с воображаемым сосудом по комнате, словно это с ним, а не со счастливым соперником Лаврентием Мурлыкиным танцевала Лизка. Он воображал, как она с доверчивостью котенка прижималась к широкой груди Василия, и будто находились они не в обновленной васиной квартире, а на душной дискотеке в клубе.
Вася не умел рисовать, но бесчисленное множество раз изображал Лизку в своем сознании. Вот она выходит из соседнего отдела. В строгом деловом костюме английского сукна. Вот они на корпоративной вечеринке за городом. Царапкина в голубом купальнике, под цвет глаз, сводящих с ума.
А рядом этот франт Мурлыкин. Страсть, как не любил его Мявкин! И за что только приглянулся он Лизке? Не за петушиные же рубахи и не за скромный оклад пиар-менеджера. Впрочем, умел Лаврентий Мурлыкин цветисто говорить, вовремя производил пряжу сладких вымыслов о продукции компании, оболванивая и одурачивая покупателей, что, в сущности, было одним и тем же. Он пользовался покровительством хищного шефа Ерофея Палыча, который в сознании Мявкина был похож на огромную и крайне опасную для здоровья медузу.
Сердечным другом Васи был не сладкоголосый Лаврентий Мурлыкин, а харизматичный вокалист и отличный фронтмен Роб Соуден из группы “
Arena”. Сейчас он давал многочисленные советы то из правой, то из левой акустической колонки. Мявкин доверял ему гораздо больше, чем своей тете, агрессивно сватающей племяннику добродетельную соседку-рукодельницу Танечку Пушистову, похожую на румяный батон. Хорошо хоть старшие Мявкины, папа и мама, сохраняли выжидательный нейтралитет.
“Нет, только не это. Ну не люблю я Пушистову!”, – поделился с Робом Мявкин, и вокалист в принципе согласился. А Вася решил взглянуть на свою электронную почту. Обычно ему хватало халявы на работе. Но сегодня, не решаясь выразить свои чувства в устной форме, послал Мявкин письмо Лизке на ее
e-mail. Признался, наконец, в любви…
От Царапкиной ответа не было. Зато пришло письмо от адресата с незнакомой фамилией аж с самого Соединенного Королевства. Мявкин неплохо знал английский – профессия обязывала.
– Ты не поверишь, – вслух поделился он с Соуденом, – они говорят, мой электронный адрес участвовал в какой-то лотерее, и я выиграл миллион фунтов стерлингов.
Роб напрямую на эти слова не отреагировал, но как будто бы запел веселее, все быстрее перепрыгивая из колонки в колонку. Может быть, от этого, а может, от разбушевавшихся фантазий Мявкину стало благостно. Он выяснил курс обмена фунтов стерлингов на рубли и стал прикидывать, на что израсходует неожиданно вынырнувшее из омута случайностей невиданное доселе богатство.
Можно было купить квартиру попросторнее, крутой джип, совершить несколько кругосветных путешествий, а на сдачу звездно одеться. Вот тогда-то красавица Царапкина точно обратит внимание…
Хотя кто знает…
***
На работе с утра было тихо, как на деревенском погосте, а к обеду, когда Мявкин, переполняемый закипающей в душе радостью, предполагал поделиться со всеми волшебными новостями, именно там, куда он в первую очередь собирался, – в соседнем отделе – случился не просто переполох – пронесся настоящий торнадо.
– Давай по порядку, говори, что произошло? – добивался Мявкин развернутых объяснений у Лизы Царапкиной.
Но девушка горестно плакала, прижимая трогательный синий платочек к красивым глазам, и ничего не отвечала.
– Контейнер с малиновым джемом не туда отправила! – пояснила сидящая за соседним столом Евдокия Лапкина, – вместо Мышкино в Мишкино, – а Ерофей Палыч накричал на нее и сказал, что все транспортные расходы за счет виновной. А там немало выходит, ее месячного оклада не хватит. А у нее кредиты, страховки…
– Не плачь, Лиза. Можно связаться в железной дорогой и сообщить нужный адрес, – предлагал выход Василий.
– Времени много прошло, – назидательно подняла вверх палец Лапкина и углубилась в отчеты, а Мявкин, присев на стул, стал утешать Лизу.
У него это плохо получилось, и в это время в кабинет заглянул Мурлыкин, находящийся в прекрасном расположении духа.
– Кто скончался? – поинтересовался Лаврентий. И выяснив причину, сухо бросил:
– Надо было проверять прежде, чем отправлять.
Лиза Царапкина всхлипывала. Потом заплакала еще шибче.
– Иди отсюда, – вдруг замахнулась толстым томом на Мурлыкина Лапкина.
– Евдокия Михайловна! Да что вы? – спокойно отреагировал Лаврентий, – не кипятитесь, не тратьте нервы. Больше трети в месяц не вычтут.
Царапкина не поднимала глаз.
– Лиза! Я тебе дам денег. Да вот, кстати, хотел рассказать, выиграл я, – сбивчиво проговорил Мявкин.
Он поведал всю историю. Лиза подняла на него красивые глаза, а Мурлыкин процедил насмешливо сквозь зубы:
– Да лохотрон это, а ты поверил. Там еще телефон указан. Так?
– Ну да, – подтвердил Мявкин.
– Да мне таких писулек штук пять за год пришло. На две я даже по электронной почте ответил, только не больно разбогател, – рассмеялся Мурлыкин.
- И мне, – подтвердила Лиза, – да, обман это, Вася.
Глаза ее уже не были столь печальны и засветились мягким светом, который так волновал Василия.
– Значит, я не могу помочь тебе, – вырвалось у Васи, – вот только получка была, но, так получилось, издержал я ее, вот...
Он осекся. “Зачем я это говорю”, – пронеслась мысль, а Мурлыкин покровительственно похлопал Васю по плечу:
– Наслышаны, наслышаны, на что огромные деньги потрачены. Там не одна – пять мявкинских получек, Тимофей рассказал. Плазменный экран-штора во все окно! Живое море и над ним два огромных лизкиных глаза! Впечатляет!
“Тимофей Хвостов из отдела маркетинга? Каков подлец! А обещал никому ни слова!” – заколола Васю гвоздем досада на хорошего приятеля, оказавшегося болтуном.
Лиза поднялась из-за стола. Подошла к Мявкину:
– Это правда? Покажешь? После работы?
Мявкин замялся. Потом кивнул. А Мурлыкин обиженно сказал:
– Елизавета, как же так! Мы сегодня в музей современного искусства на новую выставку собирались?
Но красавица Царапкина не слушала Лаврентия. Она повернулась к Василию и при всех поцеловала прямо в губы. Этот поцелуй заставил вскрикнуть Лапкину, но не ангела, который уже присел на широкий карниз кабинета, как будто специально для небесных странников предназначенный. Это был самый быстрый и самый умный сотрудник небесной канцелярии. Уютно устроившись на карнизе, он достал из складок одежды сотовый телефон и ноут-бук, подсоединил наушники. Одним словом, не теряя ни минуты, включился в работу.
Но на этом интересные дела не закончились. После обеда позвонили из Мишкино, заказав такой же контейнер с малиновым джемом, и очень удивлялись западноевропейской расторопности менеджеров и рекордным срокам доставки. В Мышкино груз тоже дошел благополучно, деньги за обе отгрузки поступили, и Ерофей Палыч отозвал свой приказ, пожурив устно Елизавету Царапкину на совещании.
Но самое главное событие – через месяц Царапкина стала Мявкиной.
30 марта 2008 года
Главная 
