Я недавно умер… У меня был легкий хаос от этого, я все еще видел картинки Арлингтонского кладбища и памятник из белого мрамора, капеллана читающего последнюю мессу и траурные лица родных … И вот я тут, непонятно где… Палата и люди, бегающие туда сюда, я совсем не понимал, о чем они говорят. Скорее до меня доносились обрывки их мыслей. Я просто видел их мысли, хм… видел немного не то слово, скорее воспринимал, да именно воспринимал. Старое какое-то допотопное оборудование, и где они его только нашли, и я висящий под потолком у яркой лампы. На родовом кресле лежала женщина в возрасте. Седина местами уже пробивалась, из под её белой, сбившейся косынки, но кожа её лица была еще гладкой и нежной. Неожиданно я получил её мысль… Господи только помоги… У меня было чувство, что она ощущает мое присутствие, но считает меня кем-то вроде Бога. Я продолжал наблюдать, она страшно мучилась, пот тек ручьем по её лбу и пожилая женщина в белом, старом халате стирала его марлевыми тампонами, зажатыми в старые щипцы. Док ужасно суетился, я получал волны паники исходящие от него, его мысли метались как белки во время грозы: Но почему опять я, господи опять моё дежурство, почему вечно мне достаются такие роды. Чертова дура, рожать в сорок с лишним лет, ей в гроб пора, а она рожает. Скорей бы это кончилось, только бы она еще сутки пожила, а там уже не моя смена… Он мне не нравился. В это время, он периодически, что-то спрашивал у двух других женщин, я мысленно назвал их Пожилая и Рыжая. Слова были странные, я воспринимал звук – Р; С но они были какими-то не такими как обычно, более твердыми что-ли. В памяти почему-то пронеслись картинки медведей и огромные сугробы между высокими елями… Боже мой, я понял где Я !!! Это же СССР, они же на русском говорят, точно! Вот почему такие странные звуки. Пронеслись картинки «железного занавеса», и тут я вспомнил, почему мне нужно было быть именно тут… Женщина в кресле продолжала кричать: Мама, мамочка, Господи, как тяжело, я умираю, я не вынесу этого. Врач посмотрел на неё и сказал: два кубика кортизола, еще введите. Рыжая девушка в белом халатике, взяла шприц и вколола ей два куба в вену. В руках у врача были щипцы, он казалось, задумался… У меня звук этих щипцов вызывал какое то противное чувство, он опять положил их… Женщина в кресле, с поднятыми на подставки ногами продолжала кричать что-то уже нечленораздельное. Пожилая говорила ей периодически: тужься, тужься, тяни, тяни, дыши глубже… на лицо роженицы была надета маска с шлангом идущим к какому-то баллону, но ей все равно было очень плохо. Я опять уловил её мысли ко мне: Господи, только дай мне его родить, только дай мне его родить, и не забирай меня сразу, пожалуйста, дай мне на него хотя бы разок посмотреть, как больно, господи как мне больно, нечем дышать, я задыхаюсь… Врач говорил - хорошо, головка показалась, давай другие щипцы, эти уже не понадобятся. Рыжая дала ему странный инструмент похожий на две большие ложки с дырками внутри. Врач взял его и начал проталкивать внутрь захватывая голову ребенка… У него была внутренняя паника, какие-то дурацкие слова крутились как заезженная пластинка у него в памяти: тянем потянем, вытянуть не можем... Наконец показалось тело ребенка, на шее у него была пуповина и он был неестественно зеленого цвета. Рыжая подхватила его и в этот момент Пожилая закричала: У неё сердце останавливается… Мысли врача опять запрыгали белками: Все, я так и знал, господи надо было взять больничный, я так и знал, о нет, только не это, меня точно из партии выгонят, господи, когда же пенсия наконец, не могу больше, не могу… Он мне все больше и больше не нравился. Рыжая орудовала ножницами, отрезая пуповину идущую от тела ребенка, затем быстрым движением завязала ее ниткой. Врач, обращаясь к Пожилой: Как пульс? Нитевидный… Введите адреналин. Женщина опять взмолилась обрывками мыслей ко мне: Господи помоги, я же знаю, ты все можешь, помоги господи… При этом ее глаза, как-то нехорошо застыли. Пожилая сделала ей укол прямо в левую грудь длинной иглой, зрачки дернулись, и она судорожно всхлипнула. Врач, обращаясь к Рыжей: ну как там ребенок, сколько баллов? Рыжая испуганно: два балла доктор. У врача опять запрыгали белки: нельзя ей было рожать, дура, ой какая дура, я так и знал. Вслух он заорал Рыжей: Ну что ты стоишь, как пень делай, как учили, кортизол, преднизолон, все по полной, делай же что-нибудь… Рыжая заметалась по залу, положив маленькое тельце на столик с креслом роженицы. Я настроился на неё, она из всех нравилась мне больше всего. Я послал ей мысль: Без паники, успокойся, делай все постепенно… Мне было её немного жаль. Мысли Рыжей скакали: опять орет, не надо ее хиной было так пичкать перед родами, вон он какой зеленый, а теперь два балла, опять отдувайся, за всех… Она взяла шприц и начала набирать и вкалывать в пуповину ребенка лекарства. Затем, подхватив его на руки и колотя по ногам и попке она кричала маленькому тельцу; ну давай, давай, слышишь, приходи в себя, дыши, дыши, ну давай, я тебя умоляю, ну что мне с тобой делать, дыши я тебе говорю… Я никак не мог понять, кому она это говорит, в теле ребенка еще никого не было… Я посмотрел на мать ребенка, она дышала уже ровнее и приходила в себя. Её мысли были полны любви и нежности к этому маленькому тельцу. Мне захотелось ей помочь. Я направил захватывающий луч на это тельце. Оно было здоровым, немного медикаментов, но это мелочи, Я это быстро выведу. Я принял решение: Хорошо, это моя новая Мама и моё новое тело, я помогу… Войдя внутрь головы ребенка, я ощутил во рту горечь хины, затем я расправил легкие и попробовал издать первый звук. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а… Хорошо получилось! Рыжая вдруг заплакала от счастья, подбрасывая мое новое тело в воздух и повторяла: Молодец, ну какой же ты молодец, живи, живи, только живи… Она поднесла ребенка к матери и показывая ей его сказала: У вас сын родился, вот он какой! Я поймал мысль мамы: Спасибо тебе Господи!!! Сын, как хорошо, отец будет доволен! И затем ликующее: Я все-таки это сделала!!! И только врач, выкидывая послед в тазик, смотрел на неё и думал: старая дура, чему ты радуешься, его еще вырастить нужно…
Мне правда было уже все равно, потому что я знал, в конце концов все будет хорошо! |