Время. Время погружает в небытиё любые события. Будь то строительство египетских пирамид, или нашествие Наполеона. Остаются лишь даты. Но это ещё не самое страшное. Обычная неизбежность. Последнее поколение, при котором ещё остались очевидцы. Далее-пустота.
Но мир состоит из людей, и порою оживают призраки прошлого, обращая к нам свои лица, сведённые гримасой боли, чтобы донести до нас из ещё не до конца осквернённых могил слова предостережения от равнодушия. Но чаще всего мы не слышим их.

Крауз родился в Берлине 1919 году. Его детство прошло в тяжёлых условиях. Германия оправлялась от первой мировой, нанося себе новые кровотощащие и трудно заживающие раны. Страну будоражило. Инфляция, безработица, нищета. Люди жили в предчувствии грядущих перемен, замирая от витающих в воздухе мыслей. Они ещё не знали своего будущего. Он рос, взрослел, оставаясь одиночкой в душе. То, что происходило в его стране, волновало и жгло желанием изменить свою Родину к лучшему. Но он не знал как. Правительство не справлялось, волнения вспыхивали как порох. Было мрачно и беспокойно, но большинство продолжало ждать, и как свойственно людям, надеятся. Подошёл 1937 год...

Владимир родился в Москве в 1921. Чему он был благодарен в своей жизни, так это своему детству. Родители работали в кремле. Всей семьёй они занимали четырёх-комнатную квартиру в центре города. Когда он был ещё маленьким, и многого не понимал, даже учителя были более чем почтительны, не позволяя себе даже повысить голос. В стране был относительный порядок. Внешне всё выглядело благопристойно. Народ уверенной походкой шёл к строительству коммунизма под руководством вездесущих вождей мирового пролетариата.
Он обладал от природы гибким и цепким умом, умел видеть и наблюдать, и взрослея, он стал понимать своего отца, который, приходя порой очень поздно, запирался на кухне и пил коньяк, плача и отмахивая от себя что-то страшное, к чему так и не смог привыкнуть.

...Весна 1932 года. 13 марта. Выборы президента. Оглядываясь назад, Крауз вспоминал Версальский договор, домохозяек, везущих на тележках деньги, чтобы купить себе буханку хлеба, тысячи слоняющихся без работы людей, и колебался, всё - же опасаясь, что если на выборах победят Национал - Социалисты, маятник может качнутся ещё дальше...
Четвёртое июня 1932 года. Канцлер Франц фон Папен закрывает Рейхстаг и назначает новые выборы. Это становится началом трагедии. Гитлеровские штурмовики завоёвывают улицы. Социал Демократическая партия фактически бездействует, робко пробуя противостоять, призывая к законности, но было уже поздно. Лавина фашисткого движения уже надвигалась на Европу. Крауз колебался. С одной стороны он видел, что происходит, но с другой... казалось, что лишь так можно навести порядок в стране. Он слышал вдохновенные выступления Гитлера, видел лица своих сверстников, дышавшие решимостью, голод и нищету... И он сделал выбор, вступив в нацисткую партию в 1938 году.

Владимир размышлял над своим будущим, сидя на кухне, и глотая обжигающий чай. Будущее казалось радужным, несмотря на то, что в стране было множество проблем: раскулачивание, репрессии. За опоздание на работу грозило десять лет тюрьмы, которые и так были переполненны "врагами народа". Проводились массовые демонстрации. Лица улыбались, но в воздухе витал страх, опускаясь на улицы, заползая в окна, и заставляя вздрагивать от простого похлопывания по плечу и особенно вечернего звонка в квартиры, не ждущие гостей. Многие понимали, что скоро может грянуть гром, но они держали свои мысли глубоко внутри. Семью Владимира обходили стороной житейские бури. Это было странно, но видно, так распрядилась судьба. Родители по прежнему работали в кремле, правда, нехотя общаясь по вечерам со своим сыном. Он же поступил в институт физкультуры, параллельно принимая участие в организации комсомольских мероприятий. Жизнь его протекала спокойно. Наступил 1941 год.

Крауз выступил одним из первых. Впереди его ждала слава и победа великой Германии над коммунизмом. Теперь он верил в это, жил этим, и не боясь смерти, по приказу своего командования пошёл бы куда угодно, раз того требует третий рейх.
Первым на его пути была Польша.

Владимира призвали в армию. Началась война. Он с трудом мог поверить в то, что весь его мир рухнул в одночасье от ненавистных планов фашисткой Германии. Сталин молчал. Армия с оставшимися после репрессий офицерами срочно пыталась привести себя в порядок, проигрывая во внезапности, но превосходя в мужестве. Владимир поехал добровольцем защищать Ленинград. Отец с матерью остались в Москве.

Блокада - невыносимо страшное слово. Когда я произношу его, мне мерещатся взрывы, ослабевшие люди, варящие клейстер, и стоящие в долгих и длинных очередях у проруби, чтобы набрать ледяной воды. Ужас витает вокруг, трупы лежат на улицах. Их не успевают убирать. Война всё ближе и ближе.
Владимир не прятался от пуль, идя всегда впереди. Бессонные ночи, недоедание, ничего не останавливало его. Ненависть вела вперёд, к победе. И он знал, что не может быть по другому. Он верил в это. Это была действительно священная война. Война за всё то, что было дорого ему, и миллионам его соотечественников. Они любили свою Родину, несмотря ни на что, они были Русскими в душе, и никто не смог - бы завоевать их, как не старался.

Крауз начал понимать тщетность фашизма, начиная с 1942 года. Зверства, творящиеся вокруг. Массовые растрелы, концлагеря. Ужас, который несла немецкая армия, не вязался с его понятиями о Третем Рейхе. Но было уже слишком поздно отступать, хотя он видел Германию совсем иной в своих редких снах после трудных дневных переходов по опустошённой земле. Его поражала несгибаемость людей, которые под проливным огнём продолжали ползти вперёд, стиснув зубы от боли и ненависти. Даже несколько человек умудрялись сдерживать отряды солдат вермахта на крохотных островках выжженой земли.

...1945 год. Флаг над рейхстагом. Ликование и гордость за великую победу в этой страшной войне.

Крауз был демобилизован в начале 1945, и отправлен домой. Он жил под берлином, скрываясь у своих людей от наступления победоносной Красной Армии.

Владимир вернулся с войны победителем. Мать к тому времени уже умерла, лишь отец встретил сына, и слегка трясущимися руками обнял его, плача от счастья.

Я не хочу касаться послевоенных годов разрухи, не сообщив уже ничего нового. Время шло. Ленинград и другие города России медленно, но верно возрoждались к жизни.
Подошёл 2000 год.

-Сынок, скажи пожалуйста, где хлебушек здесь. Очки дома забыл.
-Сиди дома, старый хрыч, раз забыл. Рассыпается уже, а всё жрать подавай. Твоё место на кладбище давно, папаша.
-Молодой человек, как вам не стыдно. Человек за тебя кровь проливал...
-А чё, его просили, что-ли. Вон пишут чё в газетах сейчас.
-Да как вы так можете!?
-Легко. Может быть, немцы бы лучше победили. Жили бы глядишь, как люди.
-Молодой человек!
-Да пошли вы все, защитнички...
-Что с вами, вам плохо, дедушка. Эй, кто-нибудь, вызовите скорую, человеку плохо...

Придя с больницы в свою маленькую комнатушку на окраине Москвы, Владимир зашёл на кухню, достал с верхней полки пожелтевшие фотографии, и глотая горячий чай вместе со слезами, вспоминал, вспоминал... ему было очень больно от мысли, что сейчас их подвиги уже никому не нужны. Новое поколение было совсем иное. Злое и дерзкое. Из страны десятки тысяч стремились на запад в поисках лучшей жизни. Правительство занималось предвыборными баталиями, не обращая внимание на постепенно спивающийся и тупеющий народ. Он получал маленькую пенсию, которой хватало, чтобы не умереть с голоду. По вечерам он встречался с друзьями, играя в домино, но в душе жила постоянная боль от того, что в конце концов он оказался лишним и ненужным своей стране, за которую готов был отдать жизнь.

Крауз проснулся сегодня рано.
"Прокачусь немного перед завтраком,"- решил он. С наслаждением потянувшись, и выкатив из горожа шикарного загородного дома новое авто, он сел за руль, и помчался по отличным дорогам в город, постепенно увеличивая скорость. Для своих восьмидесяти одного года он выглядил на удивление хорошо.
-Херр Крауз, у вас сегодня термин к врачу,- напомнила позвонившая ему домохозяйка.
-Да, спасибо, Гертруда, я помню.
-Вы будете долго? Ужин не задерживать?
-Нет, я задержусь немного. Хочу после врача заехать в Берлин. Я позвоню вам.
-Я поняла, херр Крауз.
Он выглядил преуспевающим человеком, каковым и являлся. После войны было тяжело. Восстановительный периoд был долог, но он смог в конце концов увидеть свою страну такой, какой видел тогда, в далёкой юности.
Он по прежнему любил свою страну, и страна отвечала ему тем-же.

Два человека, две судьбы, выхваченные из круговорота времени. Разных традиций и языков. Разного менталитета. Оба ненавидели когда-то эту войну, но понимали её "необходимость". Теперь они доживают свой век, не подозревая о существовании друг друга. Только совсем по разному. Но у меня, родившигося через 28 лет после войны, иногда возникает странный вопрос - кто же на самом деле победил в этой войне. Я сравниваю современную Германию и Россию. Я сравниваю бывших солдат вермахта, ездящих отдыхать на Канарские острова, и наших ветеранов, тянущих беспросветную жизнь. И дело даже не в этом, хотя и это страшно, а в том, что России действительно не нужен свой народ, в отличии от Германии. Равнодушие поселилось в стране так и не победившего социализма. И это и есть самое сейчас самая большая боль, которую чувствую даже я, знающий о войне по последним рассказам очевидцев. Как можно любить, и быть патриотом такой страны, скажите мне.

Владимира похоронили в 2004. На похороны пришло несколько близких друзей. Они молча наполнили стаканы, не говоря ничего, и в этом молчании чувствовалось единение последних уходящих героев.

2006 год. Херр Крауз ехал на запад. Мысли его были спокойны и легки. На дворе была осень, и её аромат особенно чувствовался сегодня , наполняя чистым и свежим воздухом широкие улицы Берлина.